В интернете кто-то выложил обвинительное заключение по обвинению бывшего журналиста "Коммерсанта" и "Ведомостей" Ивана Сафронова в государственной измене. Что-ж, раз выложили – надо почитать. Чтобы составить собственное мнение по поводу предъявленного обвинения.

Начать надо с того, что у тех, кто знает историю родной страны не только по учебникам истории для средней школы, деятельность организации под названиями ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКГБ-МГБ-КГБ-ФСБ вызывает крайне противоречивую реакцию. С одной стороны, организации принимала самое деятельное участие в защите безопасности государства. Дело, безусловно, важное, и заслуживающее уважение. С другой стороны, организация в разное время запятнала свою репутацию многими нехорошими делами разной степени отвратительности. Например, политическими репрессиями и политическими убийствами.

В последние годы на мундире организации появилось новое пятно. В советское время уголовные дела по статье, именовавшейся "Измена Родине", были, что называется, штучным товаром. Единицы приговоров, если не за целое десятилетие, то за год уж точно. Похожая тенденция сохранялась и в первые годы существования независимой современной России. В начале и середине 90-х годов прошлого века уголовные дела о государственной измене были штучными на протяжении всего десятилетия.

Но потом ситуация почему-то начала меняться. В последние годы всё чаще и чаще стали возбуждаться уголовные дела о государственной измене. "Счёт идёт уже на десятки дел в год". Причём, просачивающаяся об этих делах информация позволяет серьёзно усомниться в наличие самого факта государственной измены. Если не во всех, то во многих из них. А в будущем российское общество начнёт подвергать сомнению вообще все подобные обвинения. Ибо единожды солгавшему веры нет. От слова совсем.

Поэтому, когда в июле 2020 году стало известно о возбуждении уголовного дела в отношении Ивана Сафронова, первая мысль была – дело явно заказное, его пытаются за что-то наказать. Уж очень многим он насолил в бытность свою журналистом. У российской власти, порой, из-за его статей возникали проблемы на межгосударственном уровне. Например, с Египтом.

По мере чтения обвинительного заключения мысль о заказном характере дела крепла всё сильней и сильней. Смотрите сами. Иван Сафронов никогда не имел допуска к государственной тайне. Ни следствие, ни суд, не смогли установить ни одного российского чиновника, который передавал бы ему секретные сведения. Адвокаты Ивана Сафронова представили суду нотариально удостоверенные публикации в интернете, где открытые источники полностью покрывают информацию, в передаче которой двум иностранцам его обвиняют. А общедоступные сведения не могут считаться государственной тайной в силу того, что никак не защищаются. Гостайной в России считается только защищаемая информация. Российские журналисты-расследователи также смогли найти в открытых источниках практически всю информацию, которую следователи квалифицировали как гостайну.

Есть ещё один весомый факт. Следствие периодически пыталось добиться от Ивана Сафронова признательных показаний. Этого пыталась добиться и прокуратура в суде. А это верный признак того, что реальных доказательств вины у следствия и прокуратуры нет, а всё дело, что называется, "шито белыми нитками".

Однако, при изучении обвинительного заключения появился и червяк сомнения. Даже два червяка.

1. Зачем шифровать?

В обвинительном заключении сказано, что Иван Сафронов "использовал в качестве защищённого канала связи облачное хранилище <…> а также криптографическое шифрование передаваемых данных с помощью компьютерной программы VeraCrypt. В качестве комбинации паролей доступа к создаваемым указанной программой криптоконтейнерам они условились использовать набор символов – отрывков из англоязычной книги".

Вопрос: зачем использовать криптографическое шифрование передаваемых текстов, если в них нет ничего секретного и ничего предосудительного? На этот вопрос никто не дал ответа. Или я плохо искал?

2. Журналистика или нет?

Иван Сафронов в своём последнем слове перед судом заявил: "Потому что не было никакого шпионажа, была журналистика".

Не подвергая сомнению то, что само дело возникло из-за журналистской работы Ивана, не могу согласиться с тем, что передача текстов для иностранцев Мартина Лариша и Демури Воронина была журналистикой. Ведь все тексты передавались не для публикации в общедоступных для широкой общественности средствах массовой информации (СМИ). Тексты передавались для информирования узкой группы неназываемых иностранцами клиентов. Это не журналистика. Это консалтинг. Тоже не запрещённый законом вид деятельности. Но, тем не менее.

Будет сидеть

И всё же, несмотря на эти два червяка, ни следствие, ни суд, не доказали вину Ивана Сафронова именно в государственной измене. Не было предъявлено доказательств. Я сейчас пишу не о неопровержимых доказательств. Я пишу о хотя бы каких-нибудь доказательствах. Всё основано на косвенных, весьма туманных, показаниях свидетелей в стиле "Если кто-то кое-где у нас порой".

Не удивительно, что в перерыве судебного заседания прокурор предложил ему сделку – признание вины в обмен на минимальный срок по предъявленной ему статье (12 лет лишения свободы). Иван отказался.

Но, несмотря на отсутствие каких-либо доказательств, приговор будет обвинительным. Ибо в современной России давно уже не принято оправдывать людей в суде. Доля оправдательных приговоров в России в 2018 году составляла мизерные 0,5%. А в последующие годы и того меньше. Для сравнения, в 1936 году советскими судами было вынесено 10,9% оправдательных приговоров, в 1937 году – 10,3%, в 1938 году (пик большого террора) – 13,4%. Как говорится, почувствуйте разницу. Когда же был на самом деле большой террор – тогда или сейчас?

Хуже того, срок будет большим. И не просто большим, а огромным. Обвинение запросило чуть меньше максимального срока – 24 года строгого режима (максимум – 25 лет). Судья может скинуть от запрошенного полгода-год. Вряд ли больше. Очень хотелось бы ошибиться. Но такова сложившаяся система. Суд в современный России давно уже стал бессловесным придатком обвинения. Порой, переписывающим обвинение в приговор слово в слово.

Даже когда обвинение развалилось в суде, лучшее, на что может рассчитывать обвиняемый – "выйти за отсиженное". Это когда срок содержания под стражей и срок иных мер пресечения засчитывается в срок приговора.

Единственное, что утешает: Иван Сафронов будет сидеть не многим дольше, чем существует в России нынешний режим. А время его стремительно подходит к концу. Как написано в "Ветхом завете": "Мене, мене, текел, упарсин". Что можно перевести (в сокращённом варианте), как "Бог взвесил на весах справедливости всё совершённое и признал недостойным дальнейшее существование".